Эта фраза часто звучит в репортажах о терактах, катастрофах и стихийных бедствиях. Обычно ее произносят, как заклинание, надеясь, что эти загадочные люди своими таинственными приемами ликвидируют боль утраты, уничтожат горе и страдание, а то и вовсе вернут родственникам их погибших близких.
Сами психологи считают, что их роль сильно преувеличена.
В нашей стране проблемами посттравматического стресса начали заниматься в далеком 1989 году, когда особенно остро встал вопрос о психологической реабилитации советских солдат, вернувшихся из Афганистана.
Сейчас в России организованы центры экстренной психологической помощи. Их сотрудники - психологи - помогают пострадавшим при авариях, взрывах, катастрофах, стихийных бедствиях, войнам, находившимся в горячих точках, работают с родственниками погибших, участвуют в психологической реабилитации людей, пострадавших при захвате заложников.
Все это - единый круг экстремальных ситуаций, вызывающих похожие психологические реакции. Их принято называть посттравматическим стрессовым расстройством.
По сути психологическая работа на месте трагедии ничем не отличается от обычной деятельности психолога-консультанта, к которому приходят люди со своей частной проблемой.
Но когда случается какая-то крупная авария или теракт, как правило, в этой всеобщей растерянности и панике психологам также приходится брать на себя чужие функции, подменяя собой кризисных менеджеров, врачей, пресс-атташе, священников и даже родственников пострадавших.
Ведь порой людей вытаскивают из-под завалов целыми семьями, причем кого-то удается спасти, а кого-то нет. Очень тяжело говорить пострадавшим, которые сами на волоске от гибели, о трагической кончине их близких. Нужно делать это так, чтобы сообщение не вызвало лишний стресс и не отсрочило выздоровление выживших. В таких случаях специалисты применяют особые психотерапевтические приемы.
Порой роль психолога в экстремальной ситуации состоит не столько в том, чтобы помогать жертвам, сколько в том, чтобы помогать помогающим - близким людям потерпевших, в чьей эмоциональной поддержке больные нуждаются в первую очередь.
Ведь зачастую первые дни пострадавшие находятся в больнице, многие без сознания, поэтому работать приходится в основном с их родственниками, близкими. Они, как правило, в беспомощном оцепенении томятся у дверей отделения. Вот о них-то и заботятся психологи: они стараются сохранить им силы, подолгу уговаривая их поесть или хотя бы выпить чаю.
Это очень важно - ведь именно поддержка близких понадобится людям (особенно, если пострадавшие - дети!), когда их выпишут домой. Ведь пока больной находится в больнице, вокруг него постоянно находится множество врачей и медсестер.
Многие с целью поддержать семьи пострадавших приносят им свои последние деньги. Те, кто так поступает, совершают, бесспорно, искренний и благородный жест. Но для родных эти бесконечные конверты с деньгами только ухудшают ситуацию.
По мнению психологов, вливание денег в момент острого горя консервирует процесс переживания, точно так же как применение успокоительных препаратов. А держать в себе такие эмоции - гнев, плач, страх - крайне нежелательно. Они должны быть пережиты, их нельзя откладывать и "замораживать". Лучше помочь человеку выплакаться, выговориться и выплеснуть свою ярость, если она есть.
Сейчас в прессе и на телевидении выступает множество специалистов, рекомендующих, как вести себя в кризисной ситуации и как помочь детям, пережившим трагедию. Иногда их советы довольно радикальны - например, мелькнувший в одной из центральных газет - "играть с детьми в террористов".
Такой прием основан на психологическом механизме "идентификации с агрессором". Он проявляется в том, что ребенок, который чего-то боится, начинает в это играть и таким образом преодолевает свой страх.
Действительно, некоторые психологи рекомендуют дать возможность малышу таким образом отреагировать на травматический опыт. Но обязательно нужно учитывать, что ребенок не всегда стремится к этому. И когда врачи, психологи и близкие настаивают на обсуждении трагических событий, это может нанести вред.
Очень важно наблюдать за детьми в естественной обстановке. Если "игра в террористов" появляется у ребенка спонтанно, это может свидетельствовать о его невысказанных страхах. Но навязывать ее нельзя.
Наоборот, на первом этапе реабилитации психологи, как правило, советуют не расспрашивать ребенка о травмировавшей ситуации. Детям вообще трудно выразить свои переживания словами. Их реакции проявляются в сновидениях, в поведении.
Когда малыши находятся на выходе из острой стрессовой ситуации, для них любое упоминание о происшедшем болезненно. Специалисты рекомендуют в разговорах с детьми избегать любых неосторожных слов, которые могли бы вызвать ассоциацию с пережитой трагедией.
То, что нужно ребенку в первую очередь, - это чувствовать себя в безопасности. Дети, особенно маленькие, вообще иногда не осознают опасности, грозящей им в экстремальной ситуации. Они переживают ее на телесном уровне. В первые недели после сильного стресса для них важнее всего создать ситуацию полного комфорта - как на физическом уровне, так и на эмоциональном.
Сейчас многие страны предлагают свои услуги по реабилитации детей на своих курортах. По мнению специалистов, путешествие может принести пользу, но только уезжать следует не сразу, а гораздо позже. Ведь любая новая обстановка для ребенка - это дополнительный стресс. Привычная, спокойная домашняя атмосфера больше способствует выздоровлению, чем отдых на самом прекрасном, но чужом и незнакомом курорте.
Возвращаться пострадавшим к помощи профессионалов психологи советуют и позже - в том случае, если наблюдаются отсроченные реакции. Если человек не в состоянии пережить, ассимилировать трагический опыт, он просто вытесняет его. Отсроченные реакции могут возникнуть и через несколько лет. Их может активизировать какая-то новая травма, никак не связанная с пережитой трагедией.
Лилиана Локацкая
На месте трагедии работают психологи
